Дети стали чаще нападать, убивать и насиловать. восемь страшных историй

Как говорить с детьми, если вы подозреваете, что они пострадали от насилия

Если вы беспокоитесь, что ребенка могла стать жертвой сексуального насилия, вы, скорее всего, растеряны и не знаете, как реагировать. Сексуальное насилие над детьми – это преступление, о котором очень часто так и не становится известно

Неважно, кем вы приходитесь ребенке, вы можете оказать огромную помощь, если вмешаетесь и поговорите о своих подозрениях

Обращайте внимание на возможные признаки

Однозначных признаков сексуального насилия не существует, и знание о том, какие физические и поведенческие изменения могут указывать на насилие, необходимы всем взрослым. Некоторые возможные признаки включают:

Поведение: Избегание любого обычного физического контакта, восприятие физического контакта как угрозы, регресс к несоответствующему возрасту детскому поведению, например, сосание большого пальца, изменения в гигиенических привычках, например, отказ мыться или чрезмерно частое мытье, не соответствующее возрасту сексуализированное поведение, нарушения сна или ночные кошмары.

Физические признаки: Синяки и отеки в районе гениталий, кровь на нижнем или постельном белье, переломы.

Речевые признаки: Использование «слишком взрослых» слов и фраз, не соответствующие возрасту разговоры о сексе, непонятная и нехарактерная молчаливость и отказ говорить.

В случае подозрений – поговорите с ребенкой

Если вас беспокоит возможное насилие, то поговорите с ребенкой

Помните, что очень важно спланировать такой разговор в спокойной и ничем не угрожающей обстановке, тогда вероятность, что ребенка захочет открыться вам, будет выше

Тщательно продумайте место и время для разговора

Выберите место, где ребенке будет комфортно, или спросите, где бы ей хотелось поговорить. Старайтесь, чтобы нигде поблизости не было того, кто мог причинять ей вред.

Следите за тоном голоса

Слишком серьезный тон может казаться детям угрожающим. В такой ситуации дети скорее скажут не правду, а то, что, по их мнению, хотят услышать взрослые. Старайтесь сохранять обычный тон беседы. Чем менее угрожающим будет разговор для ребенки, тем скорее она сообщит правдивую информацию.

Говорите прямо, простым языком

Говорите на уровне развития ребенки и используйте знакомые ей слова, но не говорите слишком расплывчато. Например, на вопрос «Тебя кто-нибудь трогает?» можно ответить совершенно по-разному, но это точно то слово, которое дети знают. Ребенка может дать разные ответы или задать уточняющий вопрос, например: «Мама меня трогает, когда укладывает спать», или «Это как мой дядя иногда меня трогает?»

Не спрашивайте, «обижают» ли ребенку. Сексуальное насилие может не вызывать неприятных ощущений и боли, и ребенка может ответить отрицательно, даже если сексуальное насилие имело место.

Внимательно выслушивайте

Позвольте ребенке говорить, не перебивайте. Делайте паузы, ждите, что она скажет, а потом задавайте уточняющие вопросы, если что-то вызвало у вас беспокойство.

Не осуждайте и не обвиняйте

Используйте «Я-высказывания», чтобы ваши предложения не звучали осуждающе. Например, не надо говорить: «Ты сказала то, что меня беспокоит…», лучше скажите: «Я беспокоюсь, потому что я услышала, что дядя говорил тебе спать в его постели».

Подчеркивайте, что вы ни в чем не обвиняете саму ребенку

Убедитесь, что ребенка понимает – она не сделала ничего плохого, ее не будут ругать или наказывать. Подчеркивайте, что задаете вопросы только потому, что беспокоитесь за нее.

Будьте терпеливы

Помните, что этот разговор может быть очень страшным для ребенки. Насильники очень часто угрожают детям, что если они кому-нибудь расскажут, то с ними случится что-то плохое. Ребенке могли угрожать физическим насилием, детдомом или тем, что с ее мамой что-то случится.

Если насилие подтвердилось, поговорите о заявлении в полицию

Объясните ребенке, что вы поговорите с теми, кто может помочь. Дайте ребенке понять, что не спрашиваете ее разрешения на это. Если вы не родитель, и, если насилие совершали не родители, в первую очередь, поговорите с ними. Мысль о заявлении в полицию может очень пугать ребенку, особенно если насильник обещал причинить вред ей или ее близким

Важно заверить ее, что ее ни в чем не обвиняют, и что ей не причинят вреда

Что делать, если у папы или отчима с ребёнком подозрительные отношения?

«Надо попытаться выяснить, есть ли у ребёнка какой-то близкий человек, которому он доверяет. Жертве всегда нужен кто-то, кто объяснит, что нельзя скрывать, нужно рассказать о том, что с тобой происходит, в противном случае это никогда не закончится. Что запугивания и шантаж преодолимы, из этого есть выход. Бывает, что о сексуальном насилии, совершённом над ребёнком в детстве, становится известно спустя уже 20—30 лет, — говорит Левченко. — Нужно попробовать поговорить с мамой ребёнка: бывает, она действительно не замечает, что происходит. Доверенным человеком может быть брат или сестра, кто-то ещё из родственников. Нужно постоянно быть на связи с ребёнком или подростком, у них после сексуального насилия велик риск суицида. И главное — объяснить жертве, что она в этом не виновата. 90% девочек-подростков в том, что с ними происходит, винят себя, даже если их насилует родной отец.

Зачастую педофилы на этом выстраивают свои отношения с жертвой: «Ты меня сама спровоцировала, в одних трусах по комнате ходила! Почему на тебе такое сексуальное платье?»

И не нужно бояться обращаться в правоохранительные органы. Сделать это может любой человек, в том числе не член семьи. Педофилами занимается Следственный комитет. Нужно идти и писать заявление. Следователи обязательно проведут проверку. Многих останавливает отсутствие доказательств. Но их сбор — задача не гражданина, а следователей. А вот предотвратить или остановить совершающееся преступление может каждый. Даже если информация не подтвердится, заявителю ничего не будет. Если он, конечно, умышленно не наврал. Можно и нужно обращаться на нашу круглосуточную горячую линию «Сдай педофила» — мы проконсультируем, как действовать».

За один год эмоциональному, физическому или сексуальному насилию подверглись около 1 млрд несовершеннолетних по всему миру, а это больше половины всех детей

Ключевые факторы риска таковы:

Неразвитое законодательство о противодействии насилию, в том числе в отношении несовершеннолетних. Отсутствие четкого понимания того, что жестокое обращение с ребенком включает в себя физическое, эмоциональное, сексуальное насилие, а также пренебрежение и отсутствие заботы о ребенке. Жестокое обращение с детьми не ограничивается семьей, однако часто возникает именно в «круге доверия». Между тем в России по-прежнему идет мучительная борьба за принятие закона о домашнем насилии. На жестокость к детям в нашей стране влияет декриминализация побоев, а также то, что для жертвам насилия и тем, кому оно угрожает, не положены охранные ордеры. В России игнорируются фактические семейные отношения и союзы, в том числе однополые, отсутствуют четкие правовые нормы, предусматривающие наказание за буллинг и преследование, включая виртуальное. Все это не просто тормозит работу по профилактике и предотвращению насилия, но и фактически выводит многие формы жестокого обращения с несовершеннолетними в «серую зону».

Так, в июле этого года в Краснокамске погибла от анорексии 14-летняя школьница, которую мать кормила дважды в неделю и не пыталась лечить от истощения. После смерти девочки было заведено сразу два уголовных дела — против матери по ч. 1 ст

109 УК РФ (причинение смерти по неосторожности) и против завуча по ч. 2 ст

293 (халатность). Этот трагический случай демонстрирует, как легко насилие, выражающееся в отсутствии заботы о ребенке, может быть скрыто и от социальных служб, и от правоохранительных органов, и даже от воспитателей и образовательных организаций, которые могли бы на него отреагировать вовремя. По данным Следственного комитета России, в 2018 году правоохранительные органы возбудили более 20,6 тысячи уголовных дел о преступлениях, совершенных в отношении лиц младше 18 лет. В суды были направлены около 10,4 тысячи дел. 

Ранние браки и случайные союзы, в которых дети рождаются незапланированно и нежеланно. Речь идет прежде всего о молодых родителях, многие из которых впоследствии становятся родителями-одиночками. Ситуация чаще всего усугубляется низким образовательным уровнем и несформированной социальной ответственностью родителей в силу специфики воспитания и низкого уровня дохода. Среди инструментов реагирования на эту проблему российское законодательство предусматривает крайнюю меру — лишение родительских прав. Однако практика по этим делам настолько разноречива и непоследовательна, что даже в случаях, когда дети изымаются из семей, где им угрожает опасность, почти четверть из них возвращаются обратно.

Известные инциденты

Дело Элизы Армстронг — скандал с сексуальным насилием над детьми в конце XIX века, который привел к принятию Закона 1885 года о внесении поправок в Уголовный кодекс , который повысил возраст согласия с 13 до 16.

Скандал с сексуальным насилием в футболе в Соединенном Королевстве — начался в ноябре 2016 года, когда бывшие профессиональные футболисты отказались от своих прав на анонимность и публично рассказали о злоупотреблениях со стороны бывших футбольных тренеров в 1970-х, 1980-х и 1990-х годах. Первоначальные обвинения касались Крю Александра и Манчестер Сити .

Северный Уэльс жестокое обращение с детьми скандал — скандал ведет к три года £ 13000000 расследование физического и сексуального насилия в отношении детей в в округах по Клуида и Гуинете , в Северном Уэльсе , в том числе Брин Estyn детского дома в Рекса , с 1974 по 1990 гг.

Скандал с сексуальным насилием Джимми Сэвила . См

Также Operation Yewtree , полицейское расследование злоупотреблений со стороны Сэвилла и других.

Kincora Boys ‘Home — скандал впервые привлек внимание общественности 24 января 1980 года после сообщения в газете Irish Independent под названием «Sex Racket at Children’s Home».

Дело о жестоком обращении с детьми в Плимуте — сеть педофилов, в которой участвуют как минимум пять взрослых из разных частей Англии.

Скандал с сексуальной эксплуатацией детей в Ротерхэме — широко распространенная эксплуатация детей в Ротерхэме , Южный Йоркшир , Англия, в период с 1997 по 2013 год, по оценкам, затрагивала не менее 1400 детей, которые подверглись «ужасающей» сексуальной эксплуатации со стороны банд мужчин, многие из которых принадлежат к Пакистану .

Банда секс-торговцев Рочдейла. См

Также Operation Doublet , продолжающееся расследование полиции Большого Манчестера .
Дома престарелых в Ноттингеме
Детские дома Манчестера
Islington Children’s Homes
Кольцо Telford с сексуальным насилием над детьми
Оксфордское кольцо для сексуального насилия над детьми
Кольцо Банбери в отношении сексуального насилия над детьми
Кольцо в Дерби для сексуального насилия над детьми
Бристольское кольцо для сексуального насилия над детьми
Кольцо в Ньюкасле, связанное с сексуальным насилием над детьми
Кольцо Halifax для сексуального насилия над детьми
Дело о сексуальном насилии в Питерборо

Сеть педофилов Берхамстеда — банда, возглавляемая из Беркхамстеда в Хартфордшире , была остановлена ​​в 2016 году.
Нориджское кольцо сексуального насилия

Операция Voicer — успешное полицейское расследование сексуального насилия над младенцами и младенцами по всей Англии.
Kidwelly секс-культ
Kesgrave Hall School, дневная

Центр заключения Медомсли — молодежная тюрьма в 1960-х, 1970-х и 1980-х годах, где более 1800 бывших заключенных подвергались серьезным сексуальным и физическим надругательствам со стороны тюремных охранников.

Вестминстерское досье на педофилов — Досье на педофилов, предположительно связанных с британским правительством.
Манчестерское кольцо сексуального насилия над детьми
Убийство Алеши Макфейла
Дело о сексуальном насилии по линии отца в Южном Уэльсе, 2019 г.
Формы North West Hebephile Hunters

Детский дом Бичвуд — дом престарелых, где 136 бывших жителей сообщили о сексуальном насилии, что, по мнению полиции, является «маленькой вершиной очень большого айсберга».
Детский дом Амбердейл
Культ купания в Бирмингеме

Примечания и ссылки

1. ↑ и (in) на www.nlm.nih.gov (по состоянию на 19 июня 2015 г. )
2. ↑ и «возраст, ниже которого в соответствии с национальным законодательством запрещено вступать в половые отношения с ребенком»; ребенок определяется как «любое лицо в возрасте до восемнадцати лет» согласно
3. Ивонн Куансон, Жан-Пьер Тевено, Сексуальные нападения на несовершеннолетних детей , API, 2001
4. Там же, с. 4
5. Роман Паскаль, Барон Хи, «Молчание и откровение: сексуальное насилие и страдание от разговора, риск расщепления», Cahiers de Psyologie Clinique, 2004/2 (№ 23), с. 59-79. URL: https://www.cairn.info/revue-cahiers-de-psychologie-clinique-2004-2-page-59.htm
6. (in) Патрик О МакГоуэн, Ая Сасаки, Ана К. Д’Алессио, Сергей Дымов, Бенуа Лабонте, Шиф Густаво Турецки и Майкл Дж. Миней, ,2009 г.( DOI   , по состоянию на 25 апреля 2010 г. ) ,стр.  342-348.
7. (in) Агостино Боно ,

«Я просто его жалела»

— Вы когда-нибудь чувствовали себя счастливой?

— Да, когда я была не дома.

— Есть видео, на котором вы поёте, а ваш отец играет на гитаре. Вы там выглядите счастливым ребёнком (мы не можем опубликовать это видео, чтобы не мешать работе следователей. — RT).

— Я научилась притворяться. Когда не было постели, я переключалась. Я воображала себе, что всего этого нет: всё хорошо, всё как у нормальных людей. Я каждый день себе повторяла это. Я старалась сразу же перечёркивать, нажимать delete. Стираешь из памяти то, что было вчера. Я так хорошо научилась сама себя убеждать, что иногда с трудом восстанавливала события предыдущих дней.

— Как часто всё это происходило?

— Сегодня у вас есть проблемы с интимной жизнью?

— (После паузы.) Есть. Чисто психологических проблем, в голове, очень много.

— Вы обращались к специалистам? 

— Да. Говорят, мне нужно выработать отторжение ко всему, что было в моей жизни. Чтобы у меня не возникало жалости. Будет очень долгая психологическая работа и медикаменты.

— О какой жалости идёт речь?

— Это всё происходило из жалости к нему. Мне было около 13 лет, когда он рассказал довольно тяжёлую историю из своей жизни. Родители, которые пили постоянно. Брат, который над ним издевался.

— У вашего отца не было проблем с алкоголем и наркотиками?

— Нет, он никогда сам не пил и не курил. В детстве он убегал из дома — от всего этого… И когда он мне рассказывал, он плакал. Я просто его жалела. Он мне говорил: «Мне это нужно, я тебе не сделаю больно».

— Но есть много других способов. Почему именно с вами?

— Он сказал, что в какой-то момент он начал испытывать ко мне влечение. Говорил, что пытался уйти от этого, уходил из дома на какой-то период, ночевал на работе.

— А как он объяснял свой уход вашей маме?

— Честно — не знаю. Мне он об этом не рассказывал. И я не задавалась этим вопросом.

Сексуальный обидчик

Есть несколько видов сексуальных насильников:

«Ну, я бы сказал маме, что ты надела ее рубашки и брюки», La Grande Danse macabre des vifs , Мартин Ван Маэле , 1905 г.

В педофилах (у которых сексуальное предпочтение детей незрелый ), они проходят фантазии на практику, классифицируются как «  педофил» или злоупотребляющие. Когда предпочтение отдается детям, находящимся в стадии полового созревания, речь идет не о педофилии, а о гебефилии , а для детей зрелого возраста — об эфебофилии .

Другие чувствуют инстинктивное влечение к жертве, иногда точно в момент появления фактов: это может иметь место во время инцестуозного сексуального насилия и когда агрессор обычно имеет гетеросексуальный профиль , наконец, третьих привлекает доминирование. другие в сексуальных отношениях, таким образом выражая садистский или невротический компонент .

Согласно отчету Джон Джей , то Соединенные Штаты , 4392 4% от священников и религиозный л ‘ Католической церкви обвиняются в сексуальном насилии над несовершеннолетними во второй половине XX — го  века (с пиком в период с 1970). Среди предполагаемых жертв 81% составляют мальчики (в то время как среди населения в целом девочки составляют большинство), 22% — в возрасте 10 лет и младше, 51% — в возрасте от 11 до 14 лет и 27% — в возрасте от 15 до 17 лет.

Продолжайте говорить о насилии и безопасности с подростками

Очень важно установить возможность для диалога о безопасности и сексуальном насилии в подростковом возрасте. Такие разговоры должны происходить не единожды

В качестве отправной точки можно использовать следующие поводы:

Используйте собственный опыт, чтобы рассказать историю о безопасности

Если вы поделитесь собственным опытом, это сделает разговор более реальным и значимым. Конечно, это должна быть история, которой вам будет комфортно поделиться. Если у вас нет подходящей истории из собственного опыта, вы можете рассказать о том, что случилось с кем-то из ваших знакомых.

Говорите не только о безопасности самих подростков, но и о том, как они могут помочь другим

Очень важно говорить о том, как быть хорошей подругой и как можно помочь ровесницам, если им угрожает опасность. Разговоры на такую тему, как правило, очень эффективны, ведь так вы выражаете свое доверие, и при этом не создается впечатления, что вы критикуете и чего-то требуете

Подростки могут негативно реагировать на «поучения» насчет правил безопасности, но при этом им может быть лестно думать, что от них может зависеть безопасность других. Это сделает их более открытыми к разговору о мерах безопасности, которые иначе они могут пропустить мимо ушей.

Говорите о настоящей реальности сексуального насилия

Подростки не обязательно осознают все опасности, связанные с сексуальным насилием, они могут вообще о них не задумываться. С другой стороны, они, скорее всего, уже усвоили различные мифы и заблуждения о сексуальном насилии из СМИ и от ровесников

Сообщите им официальную статистику и факты, которые им важно знать. Например, поговорите о том, что в 93% случаев сексуального насилия над несовершеннолетними, жертвы были знакомы с насильниками

Объясните, что насильники не «выглядят как насильники», что они могут казаться совершенно обычными людьми, и что в 7 случаях из 10 изнасилования совершают мужчины, которые знакомы с жертвой. Поговорите о том, в какие службы и на телефоны доверия можно обратиться, если что-то случится с ней или с ее подругой.

Два года следствия и десятки допросов

Мать 11-летней Арины из Казани умерла в 2018 году. Близкие родственники не захотели брать девочку под свою опеку, поэтому она оказалась в приюте для детей и подростков «Тургай» в Сабинском районе Татарстана. Там Арина сообщила одной из учительниц о пережитом несколько лет назад сексуальном насилии. Сотрудница приюта пересказала разговор директору учреждения, а та попросила Арину составить письменное заявление. Позднее глава приюта призналась, что сожгла документ, поскольку «эта история больше не поднималась».

Осенью 2018 года Арину удочерила семья ее школьной учительницы Ирины Петровой. По ночам ребенка мучили кошмары, поэтому Петрова обратилась к психологам за консультацией, во время которой Арина рассказала, что в шестилетнем возрасте, когда она вместе с матерью жила в квартире тети, ее несколько раз в разное время изнасиловали четверо мужчин.

В феврале 2019 года отдел Следственного комитета по Приволжскому району Казани по заявлению Петровой возбудил первое уголовное дело о насильственных действиях сексуального характера в отношении ребенка младше 14 лет, а затем еще три.

Следствие и суды растянулись на два года, дела по разным эпизодам рассматривают отдельно. За это время девочку более 20 раз возвращали к воспоминаниям о пережитом сексуальном насилии — Арину допрашивали следователи, опрашивали психиатры, психологи и гинеколог.

Несколько раз Арину вызывали на очные ставки. На одной из них при обвиняемом и его адвокате-мужчине следователь задавал девочке следующие вопросы: «Видела ли ты, как мама и дядя Э. занимаются сексом?», «Засовывал ли дядя С. свою «писю» внутрь твоей?», а также предлагал девочке показать размер пениса и уточнить, какая часть проникала внутрь, интересовался, смотрела ли она порносайты и подглядывала ли за тем, как моются мужчины.

Девочку несколько раз привозили на опознания подследственных. Во время одного из них обвиняемый зашел в комнату, где была Арина, чем сильно ее напугал. В другом случае, по словам юристов «Правовой инициативы», у девочки произошла «реакция замирания» — она проговаривала номер обвиняемого губами, но не могла издать ни звука; она боялась, что мужчина ее увидит и услышит, хоть он был отделен от нее зеркалом Гезелла.

В ходе расследования Арина «была вынуждена вспоминать и заново переживать эпизоды сексуального насилия в отношении нее по меньшей мере 23 раза», подчеркивают правозащитники. В жалобе в ЕСПЧ они отмечают, что такое обращение унижает достоинство девочки, а российское законодательство не обеспечивает необходимый щадящий режим следственных действий для несовершеннолетних, пострадавших от сексуального насилия. В частности, следователи вели сразу четыре дела о насилии над Ариной, из-за чего количество следственных действий и участия в них девочки кратно увеличилось — объединить же эти дела не позволяет закон.

«Я очень устала, меня это история довела, — говорила опекун девочки Ирина Петрова корреспондентам «Би-би-си». — И меня пугает, что у этой истории нет конца. У меня была семья, у меня своих детей трое, был мой мир идеальный, созданный мной и супругом, у нас есть обычаи, традиции семейные. И нас просто задергали. Это уже настолько угнетает, и главное, никому ничего не надо. Я как человек, как опекун очень устала, я вообще не могу уже видеть этих следователей».

Сейчас приемные родители Арины отказываются общаться с журналистами — семья переживает сильный стресс, объясняют правозащитники.

Адвокат «Правовой инициативы» Ольга Гнездилова отмечает, что следователи работают так и по другим делам о сексуальном насилии в отношении детей и подростков: «Сколько нужно следователю допросов — столько он и проведет. Он исходит из своих рабочих потребностей. Нечувствительность, конечно».

«Сегодня расследуют взятку, завтра — изнасилование»

В 2019 году в подмосковном городе Сергиев Посад четверо подростков изнасиловали 14-летнюю школьницу. Как рассказывает адвокат Анастасия Тюняева, молодые люди и девушки собрались в квартире одного из парней, чтобы отпраздновать Новый год. Уже под утро, когда остальные девушки разошлись по домам, четверо парней 16, 17 и 18 лет изнасиловали Алену и сняли это на видео. Запись, на которой девочка просит парней остановиться, попала в СМИ, а затем и к следователям. Интересы девушки представляла Тюняева.

«В деле было четверо фигурантов, и с каждым из них надо было провести очную ставку — несколько длинных допросов в присутствии обвиняемого, — рассказывает адвокат. — Алене приходилось подробно рассказывать о насилии, чтобы не было противоречий. Это было очень тяжело, потому что даже когда мы готовили показания, мне самой было трудно запомнить, кто что делал в определенный момент — грубо говоря, один ее насиловал, другой дрочил, третий рот разжимал».

По словам Тюняевой, следственные действия длились дольше положенного: «По закону ребенка можно допрашивать не больше четырех часов, но они постоянно продлевались. Это незаконно, но следователи предлагали два варианта: либо продлить ставку сегодня, либо приехать еще раз завтра. Естественно, все выбирают вариант закончить сейчас, чтобы не встречаться повторно с обвиняемыми».

Анастасия Тюняева говорит, что в ее практике было около десятка дел о насилии над несовершеннолетними, и каждый раз она сталкивается с некомпетентностью следователей: «Проблема в том, что их не обучают, как работать с детьми; для них допрос детей и допрос маньяка — это одно и то же. Они не со злостью , а просто не знают, как правильно».

Адвокат считает, что неправильная постановка вопроса — например, «Почему вы пришли и сообщили только сейчас?» вместо «Что вам мешало сообщить об этом ранее?» — может травмировать ребенка, как будто это он виноват в случившемся.

«Есть следователи, которые бережно общаются с детьми. Но когда у тебя висит сверху куча задач, руководство не волнует, сколько у тебя времени. Конечно, они не думают, травмируют они ребенка или нет, — им надо заполнить документы», — объясняет Тюняева.

Адвокат отмечает, что в присутствии защитника следователи обычно ведут себя корректнее, чем если в допросе участвует только ребенок и его родители: «Например, у девочек любят спрашивать, была ли у нее до этого половая жизнь, подводя к тому, что если та была не девственницей, то изнасилование не было чем-то опасным, она уже знала, что будет происходить. Я говорю, что это не относится к делу. Тон следователя меняется, становится аккуратнее — присутствие защитника его стопорит, а ребенок и мать чувствуют себя в безопасности».

Адвокат Консорциума женских неправительственных объединений Мари Давтян также считает, что к ретравматизации пострадавших от сексуального насилия детей ведет в первую очередь неподготовленность следователей к работе по таким делам. В частности, они не знают, каких психологов привлекать к допросу: «У нас вечная проблема, что они, допустим, на сексуализированное насилие тянут педагогов с соседней школы, которые вообще не являются специалистами в области допросов детей по таким категориям дел».

Законодательство обязывает допрашивать несовершеннолетних пострадавших от сексуального насилия под камеру. Как объясняют адвокаты, это необходимо, чтобы затем ребенка не расспрашивали об обстоятельствах насилия повторно и не вызывали в суд — вместо этого следователь и участники судебного процесса обращались бы к записи. Тем не менее в большинстве случаев следователи просят родителей или законных представителей детей подписать отказ от записи допроса на видео, рассказывает Давтян и ее коллега по консорциуму Галина Ибрянова.

Юристки объясняют это тем, что следователи не хотят фиксировать свою работу — боятся выглядеть неквалифицированными во время допроса. «У меня по одному делу был шикарный вопрос ребенку семи лет: «Что вы можете показать по существу данного уголовного дела?»» — вспоминает Давтян.

Юристка считает, что следователей не учат вести допросы корректно. «Никто не проверяет, этого человека вообще можно допускать до расследования таких дел или, может, он изначально считает, что все «бабы» и дети, которые заявляют о насилии, врут», — добавляет она.

Также в нынешней системе СК не существует специализированного отдела по работе только с такими делами. «Следователь сегодня расследует, допустим, взятку, а завтра расследует », — отмечает адвокат.

«Я ему верила»

— Отец давил на жалость?

— Да. И я, естественно, ему верила. В тот момент я находилась в эмоциональных тисках.

— А когда наступил пубертатный период, не пришло осознание, что такие отношения ненормальны?

Сейчас я работаю над этим. Потому что у меня очень много страха, отвращения, плохих мыслей по отношению к себе… Много сожаления, что я не поговорила ни с кем раньше. Когда я доходила до эмоциональных пиков, когда мне хотелось кричать от того, насколько было внутренне больно, я думала, что лучше бы моя жизнь уже закончилась прямо сейчас. Я тогда умоляла, чтобы со мной что-нибудь произошло. Потому что для меня это был самый лёгкий вариант выхода из этой ситуации.

— И попытки были?

— Были. Но не удавалось. Что-то меня останавливало. В голове звучала фраза: «Ты не знаешь, что будет завтра». Я рассказывала об этом своей лучшей подруге. Мы долго плакали, она просила при первых же подобных мыслях обязательно ей говорить.

Я передавала записку другу, с которым мы вместе со второго класса. Написала очень сумбурно, думаю, он, скорее всего, не понял, что происходило.

— Вы пытались обратить внимание на свою проблему, а не действительно покончить с собой, верно?

— Да. Но в итоге я его тоже очень легко убедила, что всё закончилось и всё нормально… У меня были порывы поговорить со своими близкими учителями. Я им очень доверяла, они меня вдохновляли. Вообще мне всегда лучше удавалось найти контакт с более взрослыми людьми, чем со сверстниками. Я хотела всё рассказать учительнице по литературе, но в какой-то момент просто что-то щёлкнуло — и я передумала. Я не помню, по какой причине я этого не сделала. Может быть, меня остановила её религиозность… Ребёнку без какой-то поддержки очень сложно пойти на опасный шаг. И то, что я делаю сейчас, — это для меня очень сложно морально.

— А сейчас вы бы ей рассказали?

— Да.

— И не боялись бы за маму?

— Вы не пробовали обратиться на горячую линию для подростков?

— Никогда об этом не думала. Сейчас я понимаю, что это очень многое бы изменило. Но тогда у меня и в мыслях не было звонить куда-то и рассказывать.

Детство

— Когда вы слышите слово «детство», какая картинка у вас возникает перед глазами?

— Как мама или папа везут меня на санках в детский сад. У меня всегда было скрытое соревнование с ребятами по группе. Они ходили пешком, а я думала, как я быстрее них доберусь на санках…

— Какие были отношения у мамы с папой?

— Когда я была маленькая, они постоянно сходились и расходились. Мама была очень ревнива. Она ревновала его к сотрудницам по работе — даже если он не давал никаких поводов. Но тогда я не знала об этих ситуациях. Мама мне просто говорила: «Папа должен уйти. Папа вернётся нескоро». Я помню картинку, как мы провожаем его на остановку. Мама говорит мне: «Вы будете с папой видеться, но гораздо реже».

— Что вы чувствовали?

— Мне было очень больно, но это быстро проходило тогда.